Нет, нет, нет — ритм, отстукивающий въедливыми щелчками где-то на задворках разума, медленно сузился до единственной точки, долбящей по виску, до единственного осознания, которое не хотело уживаться в голове. Это не проявлялось столь сильно даже после тревожного сообщения матери, зато полностью воздалось в настоящий момент — ступором, отрицанием и необъяснимым страхом сдвинуться с места. Ей было нестерпимо больно смотреть на отца — едва ли живого, покрытого чудовищными ранами — оставлять его оказалось еще больнее. Оставлять. Джейна сжимает пальцы в кулак — слово отныне недопустимое, с привкусом удушающего чувства вины, волочащее тяжелую ношу сотни бесполезных вопросов самой себе: почему тебя не было рядом? Почему ты не помогла? И Джейна, впрочем, знает ответ, если бы от этого становилось хоть сколь менее тошно. За тщетными попытками забыть прошлое и забиться в самый дальний угол чертовой Галактики настоящее потеряло свою силу, начало казаться зыбким, несуществующим: у других все непременно хорошо, у других нет войны, у других нет ответственности. Центральное место внимания Джейны на (слишком) долгое время заняла она сама с собственными мелкими проблемами, которые сейчас очевидно не стоили и капли усилий.
Она бы не отказалась от огромного количества ледяной воды — желательно, чтобы ее окатили несколько раз к ряду. Чтобы тело онемело, зубы застучали друг о друга, а противная дрожь перебирала липкими лапками вдоль позвоночника. Это было бы замечательно. Шикарно. Очень, очень хорошо. Еще лучше стало бы только укажи ей кто-нибудь на ублюдка, сотворившего такое. Ненависть расцветает вновь на самой благодатной почве — картины планируемой расправы рисуются невероятно яркими красками, а оттого кажутся как никогда реальными. И Джейна, в общем-то, не спешит слишком долго брыкаться. Пока обида пронизывает повальным бессилием — не церемонясь, отключает каждый из тысячи внутренних барьеров, которые Соло так бережно выстраивала все это время — громкие шаги пересекают коридоры лазарета. Она понятия не имеет, куда ей теперь идти. Она страшится встречи с Леей, но еще больше — сидеть сложа руки. О великодушном материнском всепрощении, однако, не было и мысли: джедаю отчетливо виделось, как другие смотрят на нее с едва скрываемым презрением.
Свежий воздух оказывается неожиданно спасительным, по крайней мере, до тех пор, пока хаотичные шаги ведут ее по череде дорожек, рассекающих миниатюрный двор при лазарете. Когда взгляд упирается в импровизированную невысокую стену и очевидный тупик, а путь назад простирается через тех, кому в боях не повезло также сильно, как и ее отцу, а может даже и сильнее, Джейна не находит ничего лучше, чем развернуться на пятках и прильнуть спиной к холодной стене. Затылок несколько раз едва заметно бьется о металлическую поверхность, Соло делает очередную попытку взять себя в руки — ищет лазейки в сознании, запирает часть эмоций на замок, позволяя логике вывести ее наружу; слишком трудно не срываться, когда на пятки наступает столько всего. Срыв ее, впрочем, наверняка выглядит по-детски неуклюжим — пара ударов кулаком по все той же многострадальной, но силами Джейны едва ли разрушимой, вялые подвижки в концентрации и нервозное желание накрутить из собственных пальцев несколько узлов. Должно быть, среди обессиленно смиренного окружения она кажется засланным казачком, который очень не вовремя и очень некстати. Никто не любит, когда чужие переживания мозолят глаза, верно? Только бегающий взгляд Джейны зацепило нечто иное — потрепанный символ Сопротивления на пилотном комбинезоне, символ, уместивший все мысли джедая в коробку безрассудной решительности: нужно действовать, нужно исправить, нужно оправдаться. Шаги уже не столь смелые, однако голос звучит невероятно выдержанно, будто она планировала эту фразу в течение всего пути до базы.
— Я неплохой пилот, а вам могут пригодиться мои способности. Особенно учитывая, что у вас не так уж много людей способных летать. Дайте мне шанс и любой корабль, я вас не подведу, — практически на выдохе, без намека на паузу. Взгляд, пожалуй, стоило бы отвести, уж слишком честно он выдает все намерения Соло, слишком красноречиво рассказывает о всех рьяных домыслах, лишь бы не допустить прежних ошибок. Но Джейне было, черт побери, уж очень не до любезностей.

Джейна тяжело выдохнула, самым честным образом стараясь взять под контроль распаленные эмоции. Ее весьма ощутимо кольнуло чувство стыда — оглянись, сколько людей помимо тебя нуждаются в помощи и внимании. Последние две недели управление над собственными мыслями давалось Соло исключительно при помощи огромных усилий — поначалу дискомфорт казался пустяковой мелочью, но с каждым днем переходил в примитивную обсессию, избавиться от которой не представлялось возможным. Догадаться, что это — плохой знак, труда не составило. Ее тянуло с Корусанта так сильно, что иногда казалось, будто тот намерен разлететься на мелкие кусочки в ближайшие пару дней. Только ей бы и в страшном сне не приснилось, что повод покинуть столицу окажется столь неутешительным.
Не было смысла отступать назад, как и торопливо извиниться, в очередной раз убегая восвояси. Взгляд Джейны на секунду обрел вид непонимания, будто человек, задавший абсолютно логичные вопросы, открыл ей какую-то немыслимую тайну. Впрочем, застать командира корпуса здесь и сейчас было действительно иронично внезапным появлением удачи. Она несколько секунд смотрит в нерешительности, затем занимает место рядом на скамье. Не сказать, что ее уверенность относительно задуманного сошла на нет, но рассудок все же мудро потянулся за спокойствием и решительностью. Соло поворачивает голову к своему собеседнику, которого она сама же наглым образом и беспокоила, пытаясь совладать с дрожью в голосе:
— Я умею летать на всем, — без тени сомнения произнесла Джейна, достаточно правильно соотнося ушлость с истинной. — Раньше я была командиром Разбойной эскадрильи. — «…Которую под моим же согласием расформировали и поочередно отправили в самые далекие края Галактики». — Поверьте, мне не нужна проверка.
Произнесенное далось не без желания сжать кулаки до предательского хруста. Действительно, ее так и не отпустило до конца — она вообще не была уверена, что подобное будет когда-либо возможно. Честно говоря, она не знала, за что уцепиться, и не могла перестать думать о том, что увидела на Иторе, о том, что оставила там своих людей, а также изо всех сил старалась не пуститься в параноидальный пляс относительно Леи: не переоценила ли любящая матерь свое чадо? Отчасти именно благодаря этим причинам было продиктовано ее решение, которое впоследствии поддержали оставшиеся. Нужно быть окончательно отчаявшимся, чтобы вынырнув из одной войны тут же прыгать в другую. Соло, впрочем, только-только выбравшись, осознала, что возможности вернуться в нормальное русло жизни уже не имела. Как бы там ни было — теперь она была подготовлена на порядок лучше, чем перед визитом на Дубриллион. Однако доказывать, — особенно самой себе — что подобная уверенность не является чистейшей дерзостью достаточно глупо. Джейна прекрасно знала, насколько молниеносно слепая самоуверенность губит людей, но отчего-то собственные домыслы казались как никогда верными.
Ей стоило бы сделать вид воодушевленности, но на это попросту не оставалось сил и, должно быть, это было правильно в настоящий момент, когда не осталось никакой нужды притворяться кем-то иным  — она учтиво отвела взгляд в сторону, рассматривая раненных солдат, снующих пилотов и всех, кто был так или иначе затянут в противостояние.
— Думаю, сегодня у многих тяжелый день, — джедай неопределенно кивнула головой, прекрасно понимая, что в такие моменты может переживать другой человек. Особенно сильно понимая сейчас, когда жизнь ее отца находилась на грани. — Надеюсь, что с вашим другом все будет хорошо. — Произнесла без тени сомнения и так утвердительно, будто все сложится непременно подобным образом. Джейна всегда останется в стане тех, кто верит в хэппи-энды. После секундного молчания ее все же озарило малейшими проявлениями вежливости, впрочем, не без сильного опоздания. Девушка протянула ладонь в знак приветствия, пытаясь сымитировать хоть какую-то бодрость в голосе:
— Джейна Соло, — с усталой улыбкой, но заинтересованным взглядом. С такой гримасой разве что в последний путь идти, но слова удивительным образом давались куда проще, чем секунду назад.

Самое хреновое, что война может преподнести на блюдечке даже без каемочки — это личный фактор. Когда твоей целью становится не действовать во благо, выдавить из себя самое лучшее и исчезнуть с радаров в нужный момент, а попытаться прошибить все возможные стены лбом, уберечь самых близких от внутренних последствий, даже если об этом не просилось, даже если оно в итоге окажется совсем лишним. Джейна устало тянет пальцы к переносице, веки кажутся невероятно тяжелыми. Уж слишком часто ей, шутки ради, указывали на схожесть с Ханом. Она потеряла связь с ним достаточно резко, не успела даже опомнится — но сейчас прокляла тот день, когда, спрятавшись за собственноручно любовно выстроенными стенами, протанцевала восвояси. Когда вести о потери братьев ударили слишком оглушительно, заставив поверить в присказку о том, что хуже быть уже не может. Но Хан — долбаный триггер, магнит для неприятностей всех чертовых видов и расцветок. И если с проседью его когда-то и прошибло зрелой выверенной мудростью, то с привычкой рубить с плеча он не расстанется никогда.
Самое время спросить себя: что ты здесь делаешь? Джейна не станет врать, неуклюжие реверансы в сторону того, кто выглядит столь же ушибленным обстоятельствами, как и она, кажутся крайне не к месту. В словах пилота она различала достаточно ясные интонации, от его слов веяло доброжелательностью, а та, в свою очередь, выдавала трель, в которую из-за скупой паранойи верилось не до конца — не напускное ли это радушие? В любой другой ситуации Соло уже начала бы давить размазанную лыбу, запихивая нарастающие эмоции в емкое «когда-нибудь потом», но сейчас говорить было удивительно легко, будто она могла верить этому человеку с первых двух секунд знакомства.
— Его невозможно уберечь, если он сам об этом не попросит, — девушка тянет горьковатую полуусмешку, все начинает казаться очевидным до невозможности принятия. — Это произошло на базе Первого ордена? Мне сказали, что ранение характерно для светового меча. — Она смакует возникающие догадки, будто пытаясь пресытиться ими достаточно для того, чтобы позволить себе нарастающую внутри злобу. По может и не знает таких подробностей, но мысли щелкают так быстро, что ей хочется цепляться за любую известную информацию. — Если так, то я просто обязана присоединиться к Сопротивлению, — с вялой попыткой успокоиться, почти бормоча, джедай опускает ладони на колени. За смазанным выдохом следует тихий смешок, чуть приподнятые брови и достаточно удивленный взгляд, направленный на пилота: он не едкий, не язвит, он выдает толику поганого отчаяния и немого вопроса.
— Д-да, куда лучше и проще отсидеться в углу, — она машинально и неопределенно пожимает плечами, отводя глаза в сторону. С третьей стороны, Лея, вероятно, и пожелала бы такого исхода. Но ее личный фактор изрядно побит опытом, стальной логикой, которой, если матери вздумается кого-то огреть, можно оставить ловить звезды на добрых несколько часов. Ее личный фактор и материнская забота будут метаться вдоль и поперек, стоит Джейне заявиться на порог. Война, и даже не эта, уже успела забрать у семьи Соло многих, поэтому в глубине сознания джедай догадывается, как именно ее встретят. «Мне хватило одной», — тянется сказать темноволосая, подписываясь под отнюдь непредсказуемым подтверждением о том, что не так уж и страшно. По крайней мере, с высока. По крайней мере, отдавая себе отчет о максимально выдаваемой полезности, идти вперед становится легче. —…Но я так не умею, — слова тянутся медленно, однако уверенность Джейны не угасает.
— Слушай, я не жду, что ты разверзнешься приветствиями и тут же примешь меня, но, — «Что? В очередной раз не рассчитаешься силы и приплетешь к опасному дерьму своих людей? Поможешь кому угодно, но не тем, кто находится в непосредственной близости?» На несколько мгновений опустевший взгляд застывает на лице По. Раньше она слышал слишком многое, задавая слишком мало вопросов — итогом все ее внимание было сосредоточено на одной планете, до которой Джейна добиралась чуть ли не ползком, мечтая, чтобы все произошедшее оказалось очень неудачной шуткой. Теперь она сидит здесь и с трудом пытается собрать себя в кучу, но, тем не менее, должно же это иметь ли хоть какой-то смысл? — Изобразить из себя героя и лезть на рожон это не то, зачем я здесь. Я здесь, чтобы хорошо делать свою работу. Это ведь то, что Сопротивлению нужно, так?